В нашу девственную образовательную атмосферу проник рынок, тотально насаждая вокруг себя денежные потоки. Как его встретили чиновники и учителя, никогда не обучавшиеся дебетам кредитам? Конечно, настороженно. Но раз уж так вышло, сказали они ему, садись рядышком, поговорим. И хотя этот рынок ведёт себя как неспокойное и беспризорное дитя, хорошие школы с ним не борются, а дружат. Он стал их союзником. Если жизнь забрасывает вас кислыми лимонами, нечего кривиться, надо спокойно делать лимонад. С газом! Если обучение стало платным, ну что ж – отлично! Значит, надо зарабатывать на созидательной деятельности, которая в хорошей школе – бог. И нет ничего плохого в том, что каждый учитель ходит там и думает, что бы ещё сделать, ведь ему за это заплатят дополнительно. Есть люди, которые любят повторять: бедность – не порок. Жаль, что не все знают, как на самом деле эта поговорка выглядит в первоисточнике. В словаре Даля она приводится полностью: бедность не порок, а вдвое хуже. Возможно, это выглядит не очень пристойно: и учителям, и инвесторам намекают, что школа – место, где можно зарабатывать деньги (на детях!). Но в Англии этого уже давно не стесняются и гребут деньги лопатами. Принимают славянских и азиатских простачков, которые стесняются платить за обучение в своих странах, а в чужих – охотно расстаются с суммами втрое большими. Для инвесторов финансовая отдача – словосочетание просто волшебное. Туда, где можно зарабатывать деньги, они мгновенно перемещают свой капитал. Хорошая школа – это, бесспорно, та, где хорошо учат. Но она должна быть и такой, чтобы её хотелось «купить» – не только в прямом смысле, но и в переносном. Она должна быть инвестиционно привлекательной, или, говоря языком банкиров, ликвидной. Даже если она (и это естественно в большинстве случаев) не продаётся. О тех школах, которые продаются как школы, а не как здания, разговор отдельный. Ведь если школы становятся настолько притягательными, что за них отдают десятки миллионов, этому можно только порадоваться. Значит, в них есть нечто очень ценное, и это внушает оптимизм. Сегодня система образования представляет собой очень большой цивилизованный бизнес. В него общество (оптом) и клиенты (в розницу) инвестируют значительные средства, желая на выходе иметь высоко качественный продукт.
Маркетологи в сфере образования, наконец-то, образумились и поменяли местами выход и вход. Теперь они, как и в случаях обычных товаров, показывают клиентам будущий конечный результат (не качество знаний, а доходы выпускника от них), а потом уже рассчитывают необходимые для этого инвестиции. Это уже шаг вперёд по сравнению с традиционным подходом, когда в образование вкладывали огромные средства, как в чёрную дыру, без понимания сути ожидаемых результатов. Обычные же школы по прежнему выглядят как дотационные. То есть деньги для них не инвестиции, а дотации. Поэтому персонал таких школ консервативен. А прогрессивные школы дотациями сыты быть не могут, им нужны повышенные ресурсы. Ведь дотации обеспечивают лишь низкий уровень стандарта и зарплат, а клиенты ожидают стандарт высокий и готовы за него платить. Но мечты об инвестициях могут сбыться только при одном условии: если будет продемонстрирован приличный результат. Как в бизнесе или спорте: покажи эффект от того, что ты организовал, тогда к тебе может возникнуть кредит доверия и приток денег. Покажи, сколько ты забиваешь голов, и мы скажем, сколько стоишь ты, твоя команда и твой тренер. Долгое время все жаловались, что школы финансируются по остаточному принципу и что денег вечно не хватает. То есть образованию при распределении бюджета безоговорочно уготавливается участь пользоваться объедками с народнохозяйственного стола. Однако в мире образования происходят драматические перемены. Даже в Америке и Англии перестают восхищённо говорить о неприбыльности образования. А ведь ещё недавно они так гордились тем, что называли свои бесчисленные учебные учреждения «нон профит*». Теперь поняли, что, приклеив себе такой ущербный ярлык, школа просто не может рассчитывать на большее, чем положение бедной родственницы. Но стоило только в некоторых странах резко повернуть руль образования в сторону бизнеса и снять этот ярлык бесприбыльности, как Большой Бизнес вдруг «вскочил с дивана» и срочно взялся за калькулятор. Он моментально прозрел, увидев здесь свою выгоду – компьютеры, мебель, стройки, сантехника, учебники, питание, школьные автобусы, нетбуки… Да за такие опты на тендерах дерутся крупнейшие корпорации! Вот что значит вовремя посмотреть на образование как на индустрию! Теперь в систему образования ожидаются многомиллиардные инвестиции, но уже на прибыльной основе. Такого сокрушительного шага вперёд мировая история ещё не знала. Правительства некоторых стран, долгое время не желавшее ничего слышать о коммерциализации образования, убедились в том, что ничего опасного в этом нет, и поняли, что им даже выгодно поддерживать частные инвестиции, так как в госбюджетах никогда не будет достаточно средств на образование. И если частные школы на Западе принимают на себя пресс в размере 20–30% экономии бюджетных средств, облегчая давление на бюджет путём самофинансирования, то, естественно, там никогда не ставят этому препоны. Наоборот, всячески поощряют. Ведь так достигается существенная экономия государственных средств. Да и родительская оплата – это не только плата за обучение своего ребёнка. Это настоящие инвестиции. Ведь при строительстве много квартирных домов будущих жильцов называют не жильцами, а инвесто рами. И хотя они оплачивают только свою квартиру, по документации они числятся инвесторами. Что же, квартирными инвесторами родите ли быть могут, а школьными – нет? Поэтому родительская плата – это и есть инвестиции, которые со здают сотни новых приличных рабочих мест учителям, уборщицам, ком пьютерщикам, водителям школьных автобусов, поварам и техникам. К чести частных школ, в трудные времена перестроек и кризисов именно они спасли золотой фонд нашего учительства от массового исхода из профессии, обеспечив им творческую и хорошо оплачиваемую работу по специальности. Английское правительство приводит обескураживающий факт, что предоставление госу дарственного заказа частным школам на обучение английских школьников обходится в полтора раза дешев ле, чем строительство и содержание бесплат ных государственных школ. Оказывается, чем больше частных школ, тем больше де нег остаётся осталь ным, в том числе и бедным. Наше государст во тоже спрашивает: где вы, инвесторы? Так вот же они – пользуй тесь! С точки зрения бизнеса цифры выглядят так (рис. 68).
В мире тратится 3 200 миллиардов евро на образование. Это на 1 миллиард детей. Наверное, многие мечтали бы заняться какой нибудь такой проблемой с сопоставимой ценой вопроса. Конечно, коммерциализация вносит новые краски в былые ценности – и яркие, и блёклые. Общество привыкает к новым реальностям. Многие родители уже не дарят цветов учителям 8 марта и 1 сентября, считая, что за учёбу ими уже заплачено. Что ж, лётчикам и таксистам цветов за их работу тоже не дарят. Цветы учителям – это система замещения низкой зарплаты подарками. Бизнес есть бизнес. Я часто усаживаю родителей напротив себя и говорю: «Вам повезло. У нас прекрасный математик – он так здорово выучит вашего ребёнка квадратным уравнениям и тангенсам! А химичка – само совершенство! – прекрасно объясняет реакции взаимодействия кислот и щёлочей. Физик же – просто гений! Он знает всё про электромагнитную индукцию, и ваш ребёнок будет знать о ней не хуже его!.. Сколько вы го товы заплатить за это?». Они ненадолго задумываются, чтобы не попасть впросак, и откровенно говорят: «Нисколько». «Правильно, – реагирую я и продолжаю: – «А если, скажем, в нашей школе ваш ребёнок обзаведётся нужными связями, будет зарабатывать в будущем в два раза больше тех, кто у нас не учился, и у вас вдобавок будет много личного свободного времени, не отягощённого домашними заданиями, причём все одиннадцать лет, а ещё, помимо того, он будет знать и про уравнения, и про щёлочи, будет здоров, эрудирован и приветлив?». Они начинают смотреть на меня со всё возрастающим интересом и после непродолжительной паузы произносят: «Где у вас касса? Мы идём платить!». Это поведенческая экономика, которая основана на том, что люди действуют, исходя из совсем других приоритетов, а не из тех, о которых все неискренне пишут, утопая в предметах, нагрузках и оценках. В экономике произошёл тектонический сдвиг. Считалось, что бедность можно преодолеть, а оказалось, что нельзя. Экономика стала нерациональной, импульсивной и сенсорной, зависящей не только от квот, пошлин, налогов и льгот, но и от настроения и нервов. Считалось, что работа будет облегчаться, а она усложняется. Согласно поведенческой гипотезе люди обычно не принимают ре шений о покупках, работе, партнёрах, месте жительства рационально. В этом беда многих взрослых бизнес школ, неуклонно теряющих свои рейтинги. Ведь там учат схемам и формулам, а бизнес состоит не толь ко из схем и денег. Он состоит из договоренностей, знакомств, связей, политики, личного интереса, воли, настойчивости, смекалки, комбинационного мышления, рейдерства, бартера и многих других реалий. Только 20% людей делают точный расчёт, пить ли им кофе, покупать ли второй телевизор, садиться ли на диету и думать ли о безопасном сексе.
Если родители хотят, чтобы дети получили уровень образования более высокого стандарта, они легко найдут места, где это желание выполнимо. Надо только захотеть и заплатить. Это один из отсекающих факторов: если в семье нет интеллектуальных ценностей, то родители скорее повесятся, чем заплатят хоть евро за образования чада. Почему китайцы последнюю рубашку снимут, а детям образование дадут, а многие афроамериканцы, имея и дом, и машину, и работу, будут ныть, что ребёнка заставляют ходить в эту troubled school*, потому что за приличную школу надо платить сто баксов в месяц, что им, типа, непосильно. Старики всегда советуют молодым экономить деньги. Это плохой совет. Не копите их, вкладывайте в себя. Как Генри Форд, который вспоминал: «Я в жизни не сэкономил и доллара, пока не достиг сорока лет». Старый профессор экономист из года в год задавал студентам од ни и те же вопросы на экзаменах. Его коллега поинтересовался: – Профессор, неужели вы не понимаете, что все ваши вопросы известны студентам задолго до сессии? – Не забывайте, коллега, что мы занимаемся экономикой. Ответы-то каждый год разные. В конце 20 века англичане заметили, что качество образования у них в стране падает. Газеты стали переполняться жалобами родителей, гневными статьями журналистов, нелицеприятными отзывами выпускников. И главное – катастрофически стал уменьшаться ещё недавно такой широкий поток иностранных студентов. Выяснилось, что иностранцам разонравилось, как учат в Англии. Нарушилась настоянная веками притягательная пропорция цена/качество, и страна лишилась огромного притока лёгких денег, теряя в год по 20–30 миллиардов фунтов стерлингов дохода. Поэтому для спасения ре путации страны и наполнения казны была предпринята беспрецедентная инициатива пересмотра квалификации преподавателей всех английских школ. Был приглашён уважаемый в научной среде, независимый и беспристрастный профессор сэр Рональд Диаринг, который за полгода полностью разобрался в том, что происходит и как из этой бедственной ситуации выпутываться. В результате все учителя по уровню квалификации были им поде лены на три равные категории, по 33%. Те, кто попали в первую катего рию, были признаны полностью профнепригодными к работе в школе, и их предстояло уволить. Попавших во вторую категорию признали пригодными, но подлежавшими существенной переквалификации. Третью категорию составили нормальные и современные учителя. Когда было предложено уволить бестолковых учителей, как ни странно, английское общество эту идею приветствовало и в дальнейшем поддерживало своего премьер министра по другим острым проблемам. Например, у них кончилась эра бесплатного высшего образования, теперь любой студент обязан платить минимум тысячу фунтов стерлин гов в год (к 2011 году – 9 тысяч). Помню письмо в газету одного раздражённого этим отца: «Конечно, господин Блэйр, Вы всех нас обманули, обещали одно, а делаете другое. Что ж, раз так вышло, я, обливаясь слезами, заплачу эту тысячу. Но – берегитесь, профессора! Я из вас выжму всё, я заставлю вас дать моему сыну такие знания, чтобы он никогда не был безработным или не счастным!». Как говорится, что и требовалось доказать! Теперь контроль каче ства переходит к клиентам. Но тогда за какие деньги учить ребёнка? Для системы образования по большому счёту не имеет никакого значения, откуда берутся средст ва на финансирование: из государственного, областного или районного бюджета, от спонсоров, церквей, банков, фондов, грантов, родителей, родственников, да хоть откуда. Если у государства денег нет, а они есть в негосударственном секторе экономики, то пусть этот последний профи нансирует часть расходов на образование. Ясно, что общество без особого энтузиазма готово согласиться с этим подходом. Но почему оно настаивает на том, чтобы эти спонсор ские средства инвестировались обезличенно? То есть просто в содержа ние плохих школ, устарелых методов обучения и не желающих учиться детей. Какой в этом смысл? Хорошо, что спонсоры, люди опытные, знающие цену трудно до бываемым деньгам, не могут смириться с устарелой технологией школь ного образования и соглашаются вкладывать спонсорские средства, но не на поддержку бесперспективной совковости, а только в новые техно логии и высококачественное обучение детей. Чуть дальше мы увидим эти школы и станет понятно, почему ин весторы выстраиваются в очередь, впрочем, как и родители. Учиться в частной, элитарной, привилегированной школе стало дорого. А почему должно быть дёшево? Не все могут заплатить? А на всех и не рассчитано – всего лишь на 5–7% населения. Почему то за маши ну многие платить согласны, а за ум и вид на жизнь для своего ребёнка – стесняются. Конечно, там, где счёт идет на десятки тысяч евро, это может вы звать чувство раздражения и зависти у большинства населения, так как добиваться таких доходов сегодня могут лишь единицы. Однако в аме риканском посольстве мне сказали, что в Америке для оплаты обучения ребёнка родители собирают деньги со дня рождения. Профессор Колумбийского университета однажды разоткровенни чалась со мной. Им вдвоём с мужем, тоже профессором, для того чтобы выучить своего сына в университете, как она сказала, пришлось «высунуть язык и повесить его на плечо» в поисках дополнительных заработков. Часть этих средств им удалось получить за чтение лекций в Украине. Действительно, на нас с вами накатилась большая неприятность – делать выбор: автомобиль или квартира, дача или путешествие, мебель или плазменный телевизор, новая шуба или платная школа. Замечатель но, что становится всё больше людей, сознательно выбирающих послед нее. И не только богатых. Многие из тех, кто победнее, ради того, чтобы их ребёнок выбился в люди, работают на нескольких работах, совершая для своих детей настоящий подвиг. Впрочем, и бесплатные места для та лантливых детей есть в каждой частной школе. Воздухом вы можете дышать бесплатно. Но если вам захочется по дышать особым целебным воздухом эвкалиптовой рощи – это может стоить денег. За ауру Парижа тоже, возможно, придётся заплатить, как и за желание подышать духом замков английской королевы. Не говоря уже о цене попадания в такие заповедные места, где всё пронизано аурой высоких доходов и будущей счастливой жизни. Родителей в первую очередь интересует, за что они платят, ведь всё так неочевидно (вдруг выучат плохо). И им отвечают: за добавленную ценность вашего ребёнка, его апгрейд, повышенные шансы на благопо лучную судьбу и обеспеченный вид на жизнь. Спрашивают, где гарантия этой добавленной ценности? Она вытекает из внедряемой в хороших школах европейской системы качества ISO 9002, которая взята как калька с промышленного производства. Для проверки качества товаров уже давно не существует отделов технического контроля (ОТК), как в прежние советские времена. Теперь качество проверяют не на выходе, а непосредственно в самом процессе изготовления продукции. Объяснение этому простое: если вдруг качест во изготовленного товара окажется низким, то будет уже поздно решать, что делать с бракованной продукцией. Останется только одно – выбросить её. Поэтому лучшие мировые умы «зашли с другой стороны». Они решили, что если «на входе» сырьё, технология, труд работников и менеджмент будут высокого качества, то товар на конечной стадии обречён на качество такого же уровня. В этом и заключается гарантия высокого качества. От тысяч заводов эта прогрессивная и доказавшая свою жизне способность система дошла, наконец, до школ. Если в школе – хорошие учителя, умные учебники, прогрессивное руководство, современ ные технологии, мотивированные ученики, здоровая среда, то высокое качество образования гарантировано. Потому что все системы действуют (см. рис. 37). Родители и учителя, читающие эту книгу и дошедшие до слово сочетания «мотивированные ученики», проникнутся определённым скепсисом из за того что, это звено в школе – одно из самых слабых. И как бы ни были прекрасны учебники или талантливы учителя, но если ученик не хочет учиться, то добиться высокого качества невозможно. Ну что ж, в любом производстве случается брак, бывают неважные работники, саботажники и даже вредители. Неуспевающие ученики со ставляют тот процент брака, который, к сожалению, неминуем. Но и 100% кпд не существует нигде (в физике этому препятствует сила тре ния, на солнечных курортах – дожди, в телесигналах – помехи, в рыбе – кости, у писателей – черновики). Поэтому хорошей может считаться школа, где кпд составляет хотя бы 80%.