За века школа обросла таким количеством догм и мифов, что уже невозможно распознать, где её магистральная дорога, а где тупики. Пора с этими тупиками разобраться и оставить их навсегда в прошлом. Миф 1: переутомление учеников – от количества уроков Это известное убеждение наших медиков, постоянно нагнетающих страсти о перегрузке учебной программы, хотя такая позиция не стыкуется с опытом большинства школ, работающих, например, по системе полного дня. Главная версия медиков о причине переутомлённости учеников сводится к передозировке уроками. И административные органы ратуют за снижение нагрузки, то есть за уменьшение количества уроков. Такая версия совершенно не отвечает реальности. Дети в детском саду проводят 10–12 часов и не устают. Взрослые проводят на работе 9–10 часов и работают в таком режиме почти всю жизнь. Только вот школа по чему то подпадает под заботу о неутомляемости учеников. Всё как раз наоборот! У школьников необыкновенно развит познавательный интерес. Поэтому сколько бы уроков ни было – они не есть основа переутомления. И вообще, если 11 лет школьникам внушать, что 6–8 уроков – это переутомление, то как они будут относиться к тяжёлой работе во взрослой жизни? Ведь работа, даже тяжёлая, это не при знак болезни. Любой взрослый человек, отработав смену, сделав что то полезное и важное, приходит домой с естественной усталостью, но не в виде недомогания, а с чувством исполненного долга. Он отдыхает, восстанавливает силы и назавтра опять идёт на работу, чтобы опять порабо тать устать восстановиться. Но только школьников почему то жалеют, принуждая к депрессивному психологическому настрою в будущем. А там недалеко будет и до лузерства. Чтобы проверить «переутомительный» постулат, я однажды решил провести один день в рядовой школе инкогнито, понаблюдать её жизнь изнутри. В конце дня в моей записной книжке были отмечены четыре основные причины возникновения переутомления детей. Первая причина – постоянный шум, галдёж, гвалт и крики, доходящие до 100–120 децибел на переменах и периодически во время уроков. Перемены длительностью 10 минут – это не разгрузка, а получение детьми огромной порции шумового хлама, который приходится стоически переваривать. Происходит перегрузка барабанных перепонок. Специалистам известен термин «шумовая усталость». Любой человек к вечеру будет бесконечно уставшим, скажем, на аэродроме, даже если он целый день там загорает на солнышке в шезлонге, но рядом с ревущими самолётами. Вторая причина – многочисленные мини стрессы, которые приводят организм ученика в состояние напряжения, беспощадно изводя его нервную систему. Десять пятнадцать дребезжащих звонков с урока на урок, плюс четыре пять вызовов к доске, плюс пять шесть циничных подколок, оскорблений, упрёков, подножек сверстников, а ещё очереди в туалет, пропажи ручек, денег, мобильных телефонов и прочее – всего двадцать двадцать пять мелких стрессов в день. Это всё равно, что опускать железо то в холодную воду, то в горячую, туда сюда, туда сюда! Тут у любого пошатнутся нервы. К концу дня ученик окончательно вымотан. Третья причина – большинство уроков неинтересны. И как только учителя умеют превращать живое общение в невыносимую скучищу? Да ещё когда надо запоминать, заучивая ненужное, неинтересное, неполезное. От этой монотонной работы можно действительно переутомиться! Попробуйте сами посидеть на скучном производственном совещании, где с трибуны несколько часов произносятся доклады, – вы вымотаетесь за два часа! Вопрос к медикам: причём здесь количество уроков? И, наконец, четвёртая причина. Вы пробовали когда нибудь идти по улице со скоростью один шаг в минуту? Так сейчас поступает учитель физики, излагающий тему о резонансе в темпе 500 Кб полезной информации в минуту, тогда как ученики могут усваивать 5Мб информации в минуту. Учитель этого не понимает и раздражён тем, что ученики его не слушают, невнимательны, постоянно отвлекаются. Отсюда у детей душевное томление, провоцирующее усталость, хотя вроде бы никаким физическим или умственным трудом и не нагружали. Кстати, если уроки идут интересно и в благожелательной обстановке, то время летит не заметно и ни у кого не возникает разговоров о переутомлении. И, наоборот, по шесть восемь скучных уроков в день – это и переутомление, и переудобрение. Сейчас, с переходом от обучения по учебникам к ридерам и ноутбукам, нагрузка, слава богу, возрастёт. Но это случай, когда она выровняется с темпоритмом жизни самих подростков, также, как им абсолютно естественно идти со скоростью 60 шагов в минуту. Поэтому средства от переутомления просты: прекращение галдежа и шума на переменах. Этого в хороших школах легко добиваются, на пример, мягко льющейся музыкой и заменой раздражающих звонков на модные, как в рингтонах. Стрессы нейтрализуются спортом и развлечениями. А скучные и медленные уроки надо просто запретить – иначе за чем детям ходить в школу, а государству платить учителям? Так что скоро про усталость все забудут, и гигиенисты успокоятся. Миф 2.Учиться надо только для будущего? Увы! Оно, это будущее, будет совсем другим по сравнению с тем, чему учат в детстве. В школе создают впечатление, что настоящая жизнь наступает после 17–22 лет, то есть после окончания школы, университета или поступления на работу, когда появляются семья, дети, должности. А что – в 9 или 13 лет это не жизнь? Со своими печалями, достижения ми, конфликтами, мечтами, слезами, друзьями, переживаниями, шалостями, впечатлениями?! Учиться надо не только для какого то там абстрактного будущего по принципу «авось пригодится». Ведь может и не пригодиться. И что тогда? Вспомните, что именно вам пригодилось из того далёкого школьного прошлого? Много ли премий вы получили от знания бинома Ньютона и изобар? Как же можно допускать, что, проведя столько лет в школе, ребёнок оказывается полным неумехой в реальной жизни? Миф 3 . Главное –поступить в институт И это мнение также устарело. Главное теперь – не в институт по ступить, этого просто недостаточно, главное – иметь после него хорошую работу и приличную зарплату. Разве не так? Но у родителей часто срабатывает генетический стереотип и ностальгия. Понятно, что раньше получение высшего образования давало единственную возможность добиваться карьеры, иметь устойчивое положение в обществе и заработок в семье. Сейчас надо планировать дальше, чем на 5 лет. Родителям надо думать о том, как будет выглядеть будущая работа и жизнь сына или дочери. Юрист – это ведь не только фантастические американские гонорары (где они, ау!). Это и возможное отсутствие работы. Дипломат – это не только заграничная сладкая жизнь, но и низкое жалованье с отсутствием права высказывать собственное мнение выше стоящему начальству, да ещё и томление от скуки вдали от дома. Бизнесмен – это не только большие деньги и бесконечные развлечения, но и постоянный риск и стрессы. Правда, некоторые ученики, глядя, как кассиры в магазине пересчитывают пачки денег, подозревают, что это и есть самые богатые в мире люди. Если об этом не думать заблаговременно, то с какой стати потом негодовать на врачей, которые боятся крови, на учителей, которых не слушаются дети, на строителей, у которых обваливаются дома, на воен ных, которые нечаянно сбивают самолёты, и на певиц, у которых нет голоса. Смотрите: у нас 50% населения работают в сфере обслуживания, но обучаются этому искусству только 3% студентов. Потом клиенты жалуются на плохой сервис. Откуда же взяться качественному сервису, если люди этому нигде не обучались и появились в этой сфере случайно? Миф 4. В школе нужна специализация Школе специализация противопоказана. Нет ничего более печального, чем учиться на лингвиста, а потом выяснить, что нет работы. Или учиться на математика, а потом выбрать профессию менеджера. Ведь математик работает с бумагой и авторучкой, а менеджер – с людьми. Поэтому школа должна давать несколько десятков разных навыков/умений/компетентностей, чтобы потом можно было воспользоваться теми из них, которые помогают выпускнику устроить свою жизнь устойчиво и перспективно. Если ребёнок с десятилетнего возраста меч тает стать, скажем, ботаником, то он, конечно, может получить сертификат «мичуринца». Но что делать, если в старших классах он захочет резко поменять своё детское пристрастие на компьютерные технологии, а потом ещё возьмёт да и предпочтёт стать архитектором. А возможность переспециализироваться никем не запланирована. Увы, школьники меняют свои ответы на вопрос «кем я хочу быть?» в среднем два или три раза в год. И осознанный выбор профессии возникает только к двадцати годам, когда жизнь немного «побьёт», да и ценности будут разложены по полочкам. Может так случиться, что, возможно, придётся поменять профессию, даже не один раз. И что тогда делать? Кричать «караул!»? Жаловаться на учителей и родителей? Стучать каской по асфальту? Но что толку?! Лучше детям заранее честно сообщать, что людей, которые прожили в одной и той же профессии, по статистике всего 20%. А остальные 80% меняют её, и часто. Жизнь может преподносить сюрпризы, но они не должны становиться поводом для отчаянья! Поэтому логично было бы давать широкие, пусть и неглубокие, умения и навыки. Вы спросите, не значат ли неглубокие знания их низ кое качество? Вовсе нет. Это, скорее, широкие знания для будущей компетентности и – в случае чего – безболезненной смены карьеры. Никакая школа глубоких знаний дать не может в принципе. Утверждать противное – значит мифологизировать школьное образование. Даже два урока в день английского языка в специализированной лингвистической школе не приводят на выходе к свободному владению языком. Оно может прийти, кто знает, только в языковой среде. То же – с математикой, физикой, физкультурой и литературой. Сколько людей потерпели фиаско, выучившись когда то на моряков китобойных флотилий. И что с ними стало? Поэтому, для того чтобы в будущем ученик не испытывал лишних стрессов и при необходимости мог сам сориентироваться и перестроиться без драматических переживаний, он должен овладеть навыками пяти десяти специальностей. Какие то из них уж точно пригодятся! А остальные будут дополнением к основной профессии и для увлечений. Имен но в этом случае кпд школы будет 60–80%, а не 20%, как сейчас. Ведь достойно сожаления, что массовые драматические переживания выпали на долю поколения, не знавшего в ходе перестройки, что делать, куда бежать, кого спросить. И в результате 80% людей так и не смогли пере строиться. Зачем же обрекать следующее поколение на аналогичные муки? Миф 5. Сначала надо изучать трудные предметы а потом легкие. Идея поломать этот стереотип пришла мне на ум, когда я вспомнил школьную жизнь и главные учительские назидания. Сначала, твердили они, выполняйте самые сложные задания, а затем те, что полегче. Я старательно пробовал следовать их совету и каждый раз попадал в конфуз. Начнёшь делать сложное, усердствуешь, время бежит, заканчивать не успеваешь, а до остального руки вообще не доходят. А собственно, по думал я, почему именно такая последовательность? Ведь пока голова свежая, лучше делать самое лёгкое: больше успеешь, настроение повысится, мотивация возрастёт. Так что я всегда поступал вопреки их наставлениям. Сначала выполнял лёгкие задачи и упражнения. Сделал одно – поставил галочку. Сделал второе – уже два дела готовы. Прошло десять минут, а три четы ре дела сделаны. Останется одно два больших. Даже если я их сделаю не до конца, совесть моя больше чем наполовину чиста, не зря день прожит. Я так по жизни и продвигаюсь: сделал что то – закрыл вопрос. Чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов любит всё объяснять на примере шахмат. Как то раз я спросил его (моя тёща – его дальняя родственница): «Почему большинство шахматистов предпочитают играть с теми, кто намного сильнее их в этой игре?». «Все дело в азарте» – ответил он мне. И я решил проверить справедливость этой теории на группе наших лицеистов. Мы затеяли компьютерную игру в шахматы при шести различных уровнях сложности. Первый уровень был примитивным – любой ребёнок, знакомый с правилами игры, мог без труда победить. Последующие уровни представляли уже определённую сложность, и, чтобы одержать победу, скажем, на четвёртом уровне, требовалось настоящее мастерство. За каждый выигрыш выдавался денежный чек – грандик, за проигрыш – грандик отбирался. Все дружно начали с первого уровня, но, заработав пару грандиков, также дружно, без исключения, переходили на более сложные уровни. К концу эксперимента большинство играло на пятом уровне, а двое – даже на шестом. А попробовали бы мы начать сразу с самого сложного – шестого уровня?! Кто придумал, что расписание уроков надо составлять таким образом, чтобы в начале дня были трудные предметы (к ним относят матема тику, физику и т.п.), а рисование и физкультура – после обеда. Но вспомните, например, свои студенческие годы: что делают студенты на первой паре в девять часов утра? Правильно – они спят! Однако вместо того чтобы ругать невыспавшихся детей, я бы их по жалел. В школах с утра ученики, если и не спят, то шалят, внимание у них рассеянное. Преподаватели не в состоянии сконцентрировать внимание класса, из за чего нервничают, обзывают учеников сонными тетерями, или даже выставляют за дверь, мол, идите и проснитесь! Как будто ученики назло преподавателям их специально раздражают. На деле и уму, и мышлению, для того чтобы приступить к работе, нужен разгон. Ведь даже у спортсменов перед тренировкой, не говоря уже о соревнованиях, предусмотрена разминка. Зачем? Чтобы мышцы вошли в тонус и организм подготовился к предстоящей нагрузке. Но нет. В школе всё, как в джунглях: добежал до дверей, вскочил в класс, прыгнул за парту, вскрыл портфель, выкопал нужный учебник с тетрадкой, обнаружил дневник и уставился на доску или на учителя, ли хорадочно теребя память требованием вспомнить, какой предстоит урок. А в течение дня все уроки вообще побегут вперемешку, хаотично. Потому что расписание составляется в зависимости от удобства и плановой нагрузки учителей. Интересно, принимает ли кто нибудь во внимание удобство детей? Или они должны реагировать, как ваньки встаньки: вопрос ответ, вопрос-ответ, вопрос-ответ?.. На любую тему, по любому предмету и, конечно, без промедления. Любая заминка с ответом расценивается как нетвёрдое знание. Нет, что то тут не так. Как то ученики спросили Декарта, почему он так долго думает пе ред ответом, а их, учеников, заставляет отвечать немедленно. Тот почесал лысину и сказал: «Я знаю намного больше вас, поэтому, пока оббегу все эти знания в поиске нужного, проходит время». Выкрутился, конечно. На то он и классик. А другие ученики спросили свою учительницу, почему она их постоянно задерживает на перемену, не успевая вовремя продиктовать домашнее задание, хотя от них требует беспрекословной чёткости. Ответ, как всегда, оказался диктаторским: «Звонок с урока, – сказала она, – сигнал не для детей о передышке между уроками, а для учителя, что по ра давать домашнее задание». Может быть, мы с вами, уважаемые читатели, разберёмся в том, как должно быть? Известно, что пики умственной активности приходятся на 11 часов, 15 часов и 22 часа. Поэтому логично (многократно доказано и никем не опровергнуто!) заниматься музыкой или рисованием в 9 утра, а физикой – в 11 или 15 часов. Скептики возразят, что это невозможно организовать. Значит, получается, что взрослым это организовать сложно, и поэтому они облегчают себе жизнь, а все трудности (которые, кстати, никуда не исчезают!) цинично перекладывают на хрупкие плечи детей. И от них же требуют эти препятствия преодолевать! Вы можете спросить, есть ли способ организовать чередование предметов по человечески, чтобы они плавно перетекали из одного в другой и не портили детям, учителям и родителям нервы. Так как в школе приходится проживать большую часть дня, то, для того чтобы заполнить «сосуд» нужным объёмом знаний, надо их умело чередовать, выстраивая (с позиции здравого смысла, логики, да и просто любви к детям) более рациональную последовательность занятий. Сначала нагрузка на тело (акселеративные упражнения); затем – на воображение (рисование, музыка, когда задействовано правое полушарие головного мозга); потом – на лёгкие (физинтеллект, игры на воз духе); затем – на ум (науки); затем – на желудок (дети любят «перекусить»); потом – на душу (литература, психологические упражнения), память (языки), мышцы (спорт), чувства (упражнения по разбору ситуаций), руки (умение мастерить). И так далее – на науки, желудок, лёг кие, мышцы, память, руки, чувства. Мы так и сделали. Что получили в результате? День пролетает незаметно, причём без тени усталости, но с чувством выполненного долга, с ощущением радости от полноценно прожитого дня. Многие скептики недоумённо пожмут плечами, не веря, что такое возможно, и полагая, что это из разряда фантастики. Однако сто лет на зад такие же скептики не верили, что люди будут летать в космос и раз говаривать по мобильному телефону. Главное – вовремя распознать дог му, поставить ей «диагноз», назначить «курс лечения» и переорганизовать уроки так, как надо с точки зрения пользы дела, а не привычки. В хороших школах много раз убеждались в том, что рациональное чередование предметов, когда не детей заставляют учиться, а они сами тянутся к знаниям, – это залог успеха. Мотивация учеников действует автоматически. И после насыщенного и победного дня они себя чувствуют уверенно. Впрочем, чередование давно применяется в системах питания (напитки–салат–суп–котлета–чай, а не наоборот), в драматургии (завязка кульминация развязка). Пришла очередь системы образования. В хороших школах догадались: если чередование предметов будет организовано по пикам активности, как советуют учёные всего мира, и дети ощутят от этого пользу, то они ведь и во взрослой жизни станут пре дельно организованными и успешными, научатся соизмерять свои силы, и у них будет адекватная самооценка. И в жизни они успеют сделать больше по количеству и лучше по качеству. Вот где куются будущие мгновения удач! И это только за счёт разумного чередования уроков и тренингов: сначала лёгкие жизненные за дачи, затем сложные. Тогда ни о какой усталости от уроков (или от жизни) не возникнет даже мысли. Жизнь – не арифметика: от перемены мест слагаемых сумма квантов счастья сильно меняется Миф 6. Грамотность пропадает Боюсь писать об этом. Но придётся, потому что у этих парней и девчонок соображаловка устроена по другому. Цифровое поколение W всё меньше пишет авторучкой, постепенно переходя на клавиатуру. От этого у них в пальцах вырабатывается другая моторика и мозг развивается чуть чуть иначе: активнее, быстрее и глубже. Раньше в детских садах косвенным тестом умственного развития детей служила скорость зашнуровывания ботинок. Теперь вся обувь в липучках и навыки завязывания шнурков утрачиваются. Увы, писать с ошибками не стыдно, высокий стиль речи ушёл. Бо лее того, модным стал разговор, ловко сдабриваемый шутками и анекдотами. Иначе считается, что контент не усваивается. Впрочем, англичане уже тоже не говорят на языке Диккенса. Вот учитель литературы задаёт сочинение. Все нормальные дети принесли стандартные, ожидаемые сочинения, и только один «ненормальный» отдал вместо тетрадки дискету, искренне считая, что домашнее задание он выполнил, даже перевыполнил, и вовсе не желая насолить учителю. Учитель поставил всем оценки, а этому говорит: «Ты что, издеваешься? Как я проверю? У меня нет компьютера ни дома, ни в школе!». Для всех было странно, что ученик обиделся вовсе не на низкую оценку. Он сказал, что «пиша» шариковой ручкой, он не в состоянии сочинять: образы на горизонте не вырисовываются, не взыгрывает воображение. И добавил, что оркестр из десяти пальцев с клавиатурой даёт сов сем другой текст, чем тандем «рука авторучка». Мы проверили: действительно, акценты внимания смещаются. Когда ученик пишет авторучкой, он заботится о том, как бы не наделать много ошибок. А набирая текст на компьютере, который сам автоматически вместо него выбраковывает ошибки, ребёнок мыслит! То есть когда, наконец, величайшее достижение человечества освободило ребёнка от рутинной работы и, в частности, высвободился простор для полёта фантазии, взрослые… начали негодовать, возвращая малыша назад, в непроизводительный прошлый век и к неэффективному ручному труду. Вы спросите – почему? Я думаю, из за страха, что не приобретутся вековые классические навыки. Вдруг они никогда не научатся писать грамотно! Вдруг возникнет какой нибудь искажённый результат! Ну, на пример, неумение быстро и грамотно писать от руки в условиях, когда компьютера рядом нет. На это парни и девчонки весело отвечают: «Да умеем мы писать чернилами! Что вы пристали?! Если придётся – не оплошаем!». Не содержание сочинения теперь в цене, а тип и скорость мышления. С каждым годом поколение W будет отдаляться в способах мышления. Нам не угнаться за будущим, требуя рукописного изготовления «то вара». Ценности изменились. Если раньше мы акцентировали внимание на таблицу умножения, теперь её время ушло. Не знает ученик, сколько будет 8+9, – посчитает на калькуляторе. Косой уже не косят траву, если есть газонокосилка. Почему ученик непременно должен пользоваться своей памятью, а не электронным помощником? Почему надо настаивать на «ручном» умственном труде? Бытует устарелое мнение, что, если ученик не будет знать таблицу умножения, у него атрофируется мозг. Однако исследования мозга показывают, что та его часть, которая отвечает за устный счёт, гораздо эффективнее тренируется усложнёнными компьютерными играми, чем таблицей умножения. Раньше для развития памяти учили латынь. Однако из за того что её учить перестали, мир не рухнул, а мышление человечества ускорилось. Стоит осмотреться вокруг и увидеть, сколько замечательных вещей придумано в последнее время. Даже теми, кто не знает латынь и таблицу умножения. Природа не наградила человека безукоризненным зрением. И когда то должны были быть придуманы очки. Но кто бы мог подумать, что эта полезная и безобидная вещь натолкнётся в средние века на ожесточённое сопротивление! Просвещённые профессора, сами страдая от плохого зрения, изгоняли с лекций студентов очкариков, которые считались неблагонадёжными, за ними даже устанавливалась слежка. И только лояльное отношение к очкам царя Александра Второго спасло ситуацию и способствовало зарождению и резкому взлёту Серебряного века, насыщенного великими писателями и поэтами, страдавшими из за плохого зрении. Не было бы очков – не было бы судьбоносной литературы. Вот и происходит решительный перелом: теперь, вместо акцента на ошибки, ученик фокусирует внимание на мышлении и креативе. А ошибки пусть высмарывает компьютер. Нечего жалеть о том времени, когда главным было умение сворачивать разворачивать квадратные уравнения. Да, долгое время это было признаком образованности. Теперь эти цифры и уравнения можно рассматривать как трэш, забивающий голову не самым важным в жизни. Калькулятор и компьютер – это катализаторы обогащения личности, а не её деградации. Это перепоручение ставших неактуальными функций от человека машине. Каллиграфия уже никогда не перещеголяет ясности полиграфического, а теперь уже и компьютерного, шрифта. Поэтому играйтесь, детки, играйтесь! Миф 7. Самое главное – накопить знания. И на что их надеть? И почему так не радостны лица наших выпускников и призрачны их иллюзии, когда они пытаются попасть без проблем в институт или устроиться на приличную работу? Ведь они приняли на свои плечи 12 000 уроков! А теперь – такой конфуз. Допустим, изучаются многоэтажные алгебраические дроби с целью их упрощения. Это, кто помнит, скучная абстракция, которую школьники усваивают с трудом и неприязнью, не понимая ни смысла этих действий, ни сути конечного ответа. Поэтому лукаво списывают его с последней страницы задачника или у соседа по парте. А вот мы эти дроби увязываем с психологией. Мы говорим детям: если у вас осложнились отношения с подругой или родителями, где никто никому не уступает, вспомните, как вы упрощали алгебраические дроби, безжалостно сокращая числитель и знаменатель и получая в итоге простое круглое число. Точно так же поступите со своим конфликтом. Упростите его, откиньте лишнее. В обучении главное – уловить связь. Если со школы ребёнок будет вооружён сотней другой таких моделей поведения, умений протягивания ни точек от, казалось бы, не связанных между собой явлений, у него будет в жизни больше созидательного и меньше неудач. Разве не об этом меч тает большинство родителей? Миф 8. За образование платить не надо Сначала слово в защиту учителя. Я сейчас, возможно, переступлю грань дозволенного и попробую всеми силами своей души вступиться за многовеково поруганную честь учителя. За общественное издевательство над ним. За то унижение, которое испытывают все пристойные граждане, выбравшие, к несчастью, эту профессию. Итак, представьте себе несколько ситуаций. Голодный бедный человек, не евший несколько дней, приходит к шеф повару фешенебельного ресторана и просит его: «Покормите меня бесплатно, я слышал, здесь очень вкусно готовят, да и ресторан мне нравится!». Как вы думае те, на какой ответ повара он может рассчитывать? Другой человек под ходит к таксисту с просьбой: «Я так спешу, опаздываю, но у меня нет денег, отвезите меня на другой конец города…». Что ответит таксист – как вы думаете? Я не поленился и провёл эксперимент. Повар даже разговаривать не захотел, просто отвернулся, укоризненно покачав головой. Из двадцати таксистов ни один не проявил сострадания. И я такого наслушался, что еле ноги унёс. Третий человек приводит своего ребёнка в школу и просит учите лей научить его уму разуму. Естественно – даром. И что? Попробуй учитель отказать! Повар, таксист отказать могут, а учитель – нет! Считается, что учитель – человек духовный и гуманный. А раз так, то о деньгах он ставить вопрос не имеет права. Все остальные имеют право, а он – нет! Такая вот дискриминация. Вы спросите – почему? Страшно писать, но, уж простите меня, общество иезуитски злоупотребляет гуманностью учителя. То есть, раз он гуманный, то обязан работать без денег. Все отчаянные призывы учителей повернуться обществу к ним лицом разбиваются о ледяной ответ: вы сами выбрали эту благотворительную профессию. Или ещё более изощрённо: как вам не стыдно наживаться на детях! И однажды, когда в очередной раз я услышал эти слова глумления над тяжелейшим преподавательским трудом, меня прорвало. И я возразил: «А почему позволено наживаться на детях всяким кока колам? Магазинам игрушек? Кинотеатрам? Компакт дискам? Компьютерам? Джинсам? Мобильным телефонам? Зоопаркам?.. Они что – важнее для ума, чем школа? Чем школа то провинилась? Почему деньги должны её обходить стороной? Почему два миллиона учителей в стране живут, как изгои или надоедливые мухи?» Нет, решил я, этому нужно положить конец. Надо растолковать людям эту несуразицу. Не любое образование должно быть бесплатным. Только, возможно, базовое, обещанное, минимальное – на одну звёздочку. Или, в крайнем случае, на две. А повышенный стандарт – три звёздочки, четыре, пять, если кому надо, – пусть будет платным. Тогда родители перестанут спрашивать, за что платятся деньги. И тогда мотивированный учитель не будет саботировать, бастовать и брать взятки. В целом повысится уровень образования и тяга к нему. Труд учите ля автоматически сделается престижным и выгодным. Разве не к этому мы всегда стремились? От этого польза будет всем: и детям, и родителям, и правительству, у которого исчезнет «головная боль», постоянно возникающая от школьных проблем и вечной нехватки денег в бюджете. Остаётся невыясненным вопрос, где их, эти деньги, брать на высокий стандарт? Вообще то они у людей есть, только им их жалко тратить, если существует бесплатное образование. Так что проблема денег – это вопрос не их количества, а выбора семейных ценностей: на что люди готовы их тратить, а на что – нет. Даже в самых бедных семьях всегда находятся деньги на жвачку, пепси колу, мороженое, ненужные, быстро ломающиеся игрушки, лишнюю одежду, луна парки, то есть на удовольствия. И никогда нет денег на обучение. Простите, но это несправедливо. Вот цифры, показывающие за траты на удовольствия для детей (по сути на то, без чего можно вполне обойтись): в бедных семьях – примерно 10 евро в месяц, в семьях сред него класса – 100 евро, в состоятельных семьях – от 500 евро в месяц. Я, естественно, не возражаю против комфортабельной жизни, сам её люблю. Но сопоставляю приоритеты и недоумеваю, почему так не по везло учителям? Люди готовы платить кому угодно, только не им. В чём тут дело, и будет ли когда нибудь восстановлен баланс их интересов? Если хотя бы половину того, что тратится на удовольствия (ну, не совсем же их лишаться!), направить на обучение уму разуму, то легально в систему образования добавится треть государственного бюджета. А если к этим деньгам добавить государственные ваучеры для родителей, которые они получали бы при рождении детей и на которых накапливались бы средства для их будущего образования?.. Однажды на одном из ведущих телеканалов меня спросили: почему такое дорогое обучение в частных школах? Я ответил: «Один год обучения в частной школе стоит ровно столько, сколько одна минута рекламы на вашем канале». Это повергло аудиторию в шок. Меня иногда спрашивают: зачем люди отдают ребёнка в частную школу, ведь это так дорого?! Честно говоря, я и сам этим всегда интересовался. Однажды один англичанин мне объяснил, что выпускники хорошей частной школы зарабатывают в месяц от 5 000 до 10 000 евро. И это только на старте. А со временем – на порядок выше. То есть отбивают инвестиции за полгода. Заряд обширных new знаний и практических навыков у них таков, что позволяет выйти на высокую орбиту социального положения, где они будут гарантированно иметь прекрасную работу в солидной фирме с огромным доходом. Миф 9. Чтобы добиться благополучия , надо много учиться Богатство не есть результат тяжёлого и упорного труда. Богатство – это отклик на смекалку и везение. Если каждому полагалось бы по труду, то самым богатым должен быть Сизиф, который, в очередной раз вкатывая камень на гору, то и дело пыхтит: «Терпенье и труд всё пере трут». Вот так и побуждение учиться всю жизнь некоторые воспринимают буквально: и учатся, и учатся, и учатся… А работать – когда? У нас ещё осталось ощущение, что, для того чтобы побеждать на международных олимпиадах, надо «упираться рогом» с детства. Но сейчас на между народных олимпиадах лидирующие места занимают недозагруженные сингапурцы, австралийцы и датчане. Мы ударились в желание быть архаичными стахановцами, которые героически рубили уголь, как потом выяснилось, совершенно напрасно. В западном курикулуме предметов гораздо меньше – 10–15 (у нас 20–25). Но они дают детям целостное представление о мире. Против их обобщённого цельного блока «Природа» мы выставляем семь предметов: природоведение, ботанику, зоологию, анатомию, биологию, географию и астрономию. Против их блока «Науки» мы выставляем алгебру, тригонометрию, геометрию, физику, химию, астрономию. Против их цельности и системности мы выставляем фундаментальную глубину. Можно было бы спорить, придумывая всё новые и новые аргументы в пользу эффективности бывшего советского подхода, например, что наши специалисты на Западе очень ценятся. Но не стоит тешить себя иллюзиями, не так уж они и ценятся. Говорят, что наших программистов, биологов и математиков на Западе принимают с распростёртыми объятиями. Я побывал в некоторых таких западных компаниях и убедился, что наших там – по 5–6 человек на 1 000 персонала. Всего то. Так что не надо подменять понятия. Надоели мифы Чем нам мешают эти девять мифов и почему невозможно с ними дальше мириться? Тем, что они вынуждают общество терять миллиарды денег и порождают целые поколения неудачников (рис. 49). Те, кто читал Кастанеду, наверняка запомнили такое понятие, как «перепросмотр». Это значит, что, зайдя в тупик, надо вернуться чуть чуть назад и оттуда пойти по другому лабиринту, туда, где есть свет. Наук в мире – свыше ста, но почему в школе изучают именно эти, а не какие нибудь другие? Ведь наука только тогда полезна, когда она производит новое знание, иначе – зачем она? Где наномика, футумика, геномика, глобамика?.. Последователи Платона и Ньютона дробили вещества до молекул и атомов. Теперь науки, слава богу, развернулись в обратном направлении, синтезируя фьюжн. Возник процесс, обратный дроблению, а имен но: складывание, конструирование, синтез и интегрирование, дающие, наконец, долгожданный синергический эффект от простых и сложных взаимодействий. Это стало возможным только благодаря появлению мощных компьютеров, которые могут проводить многоуровневую диагностику и прогнозирование таких необъятных систем, как, например, здоровье, экономика, спорт и климат. Это особенно актуально, когда в какой ни будь из этих систем вдруг возникают кризисы и нужно быстро внедрять антикризисное управление. Не вооружённые новыми науками, люди будут беззащитными. Прежние достижения наук помогали жить, но они подысчерпались и потребовали новый базис. И, пожалуй, только на математику молиться уже не получится. Вспомним, Ньютон по специальности был не физиком и математиком, а теологом и рассматривал математику и физику как прикладные методы богословия. При этом математика выполняла роль не царицы наук, а падчерицы у богословия. Кстати, в советское время очень смеялись над богословами, которые любили высосанные из пальца задачи. Ну, на пример, сколько ангелов поместится на острие иглы? Однако Ньютон пренебрёг насмешками, эту задачу осерьёзнил и перевёл на язык физики: какова поверхностная плотность ангельского вещества? Так появилось понятие силы, которое стало базой для девяти чинов небесной иерархии: серафимов, херувимов, престолов, господства, силы, власти, на чала, архангелов, ангелов. Вот откуда, кстати, пошли начала теоретической физики. Ещё недавно нам рисовали ужасные картинки математических моделей экстраполяции потребительского ажиотажа, когда люди будут грести товаров всё больше и больше. Графики просто зашкаливали, но, как мы увидели, линейные тренды не оправдались: кризис их стёр. Консю меризм* перешёл в другую фазу. И в школе мы теперь об этом ученикам говорим: прошлое не определяет будущее. Если человек зарабатывает 10 евро в день, он может съесть один гамбургер; при заработке в 20 евро он может себе позволить два; а на 30 евро он попробует съесть даже три. Однако если он зарабатывает 100 евро в день, то, скорее всего, он не станет съедать по 10 гамбургеров. Он вообще может их больше никогда не есть и перейти на питание в ресторане. Таким образом, количественное изменение в размере его дохода на определённом этапе приведёт к качественному изменению в его образе жизни. Другой пример. Сто лет назад мечтали о том, что авиарейсы свяжут все аэропорты друг с другом. Но вышло по другому: маленькие аэропорты связали с крупными – через хабы. Получилась их самоорганизация, но не банально линейная, а нелинейная, двухходовая. На протяжении прошлого столетия страны специализировались на одном языке – языке научного анализа. Остановившись на нём в ущерб всем остальным, мы сами стали ограниченными, скучными и до ужаса предсказуемыми. Мы позволили стандартам аналитической культуры устанавливать критерии добра, красоты и праведности. Разложив расписание на уроки предметы, упустили цельность. Ученику не привили любви к синтезу. Хорошо, конечно, докапываться до самой сути, расчле няя все явления на молекулы и атомы. Но кто же складывать будет? (рис. 50). Вот слова Макса Перуца, молекулярного биолога, Нобелевского лауреата по химии, автора очень любопытной книги с провокационным названием «Is Science Necessary?» (что можно перевести как «Так ли уж нам необходима наука?»): «Когда мы смотрим на мир с позиций просто го человека, становится видна огромная разница в отношении к нему священника, политика и учёного. Священник призывает людей к смирению, политик зовёт к восстанию, а учёный склоняет к анализу». Вот почему необходим целостный язык, язык систем, который поз волит видеть сквозь хаос. И тогда мы сможем изобрести новый образ жизни, который её преобразит. В самом деле: • если, например, в бизнесе нам раньше говорили: клиент всегда прав, то сейчас научились оказывать на него такое влияние, что он даже не замечает, что уже неправ; • если бы Чайковский сочинял музыку, основываясь на тех же принципах, что и Бетховен, его бы считали второразрядным композитором; • если бы Александр Македонский воевал тем же самым способом, каким сражались его предшественники, а не придумал свои фланговые атаки, он бы вряд ли остался в истории как победитель; • если бы Сальвадор Дали писал так же, как Тициан, его бы попросту сочли жалким подражателем, а не уникальной фигурой в пантеоне гениев живописи. Прощайте, традиции! Смотрите, как катастрофически рухнули все устои этикета. Американский дипломат быстро идёт по улице Парижа, упоённо дожёвывая хот дог. На торжественных приёмах можно обходиться одной вилкой, без ножа, и даже есть руками, объясняя, что так вкуснее. Облачившись в футболку и обшарпанную куртку, можно сесть в первый ряд оперного театра, не чувствуя никакой неловкости, если рядом окажется франт в бабочке. Это непривычно, неприлично, но уже обычно. Возможно, самой важной тенденцией стала ориентация не на вещи, а на впечатления. Ужин планируют не для того, чтобы поесть, а чтобы пообщаться. В театр часто идут не на актёров, а встретиться с друзьями, на работу – не работать, а потусоваться. На семинарах по тайм менеджменту я замечаю всё больше людей, которым ежедневник нужен совсем не для работы, а для того, чтобы лучше спланировать своё свободное время. То есть важно не то, как и когда ты работаешь, а когда у тебя высвободится время для настоящей полноценной жизни. «Я не считаю правильным настраивать детей на какую нибудь профессию и, не дай бог, должность. Главная задача родителей – обеспечить разностороннее образование, не допустить негативного влияния нынешней улицы и научить ребёнка отделять главное от второстепенного», – говорит Наталья Грибкова, глава филиала Райффайзенбанка, намучившаяся со своими детьми и наблюдавшая за их метаниями, когда надо было принимать самые ответственные в жизни решения. А мы по прежнему в школах готовим детей к профессии. Тогда как им необходимо знать, как добиться настоящей полноценной жизни. Ещё недавно ценностью было то, что вещи должны служить долго. Но мир захлёстывает волна одноразовых предметов. Уже появляются телефоны на один звонок, авторучки на одну запись, бутылочки на один глоток, солнцезащитные очки на один день и персональные компьютеры по сто долларов, которые не жалко будет потерять. Образование больше не может оглядываться только назад. Оно должно демонстрировать две вещи: как есть и как могло бы быть, если бы... Ученикам полезно знать, что могло бы быть что то иначе. Говорят, что природа не терпит сослагательного наклонения. Однако в школе именно оно и уместно. А иначе зачем учить эти условности? Взяли бы и отменили их. Просто вычеркните дряхлые мифы