Если мысленно бросить взгляд на тысячи и тысячи сооружений, то можно заметить, что вся наша бескрайняя страна состоит из одних только «фундаментов» и, увы, нет никаких надстроек – ни экономики, ни культуры, ни квалификации работников.
В советские времена именно так поступали строители, борясь за финансирование фундаментов (у строителей это называется возведением нулевого цикла). Это самое простое и лёгкое – залить фундамент. А вот возвести дом, провести коммуникации, выполнить трудоёмкие отделочные работы – у строителей мотивации не возникало. Возни много, а денег мало. И они фактически закапывали деньги в землю. Учителя часто делают то же самое, заливая фундамент, на котором нормальное современное здание знаний и компетенций построить нельзя.
Поэтому у нас и возникла мысль переформатировать структуру знаний: 80% времени уделить фундаментальным знаниям (кардинально осовремененным), а хотя бы 20% – тому, что нужно в жизни (рис. 13).
Когда я впервые привёл эту пропорцию на одной международной конференции (заранее предвидя реакцию зала), с мест громко зашумели, требуя перевернуть дробь наоборот. И тогда я понял, что когда-то это крутое переворачивание обязательно произойдёт.
Спрашивают, чем отличаются фундаменты new-знаний и old-знаний?
До 16 века знания базировались на таком фундаменте: Земля плоская и держится на трёх китах и трёх слонах, Солнце вертится вокруг Земли, происхождение человека – божественное, главный язык – латынь, лечение – пиявками, золото – от алхимиков. Время шло, и этот «фундаментальный» плот постепенно тонул.
Корда-то нельзя было прожить без астрономии, только с её помощью можно было освоить главные базовые вещи: измерение времени, составление календарей, ориентирование на местности. Поэтому астрономия считалась наукой фундаментальной. Её изучали веками, все и тщательно. Сто учебных часов в год. Пятьдесят лет назад курс сократили до 50 часов, а теперь и вовсе свели к нулю. Такова судьба всех цариц наук.
Скажем, в математике нынешние учебники полны доказательство средневековых формул, а современная математика и её приложения, на пример поиск нужной информации в поисковых системах и программирование, изучаются по остаточному принципу, если вообще до них доходят руки.
Наука – и та катится вниз, хотя школьные предметы, сплошь состоящие из наук, должны её подпитывать. Но этого не происходит. Количество открытий на душу населения, единицу ВВП и за год – сокращается в разы (рис. 14). Тогда что делает образование, если перестаёт быть её (науки) главным питательным источником?
Кардинальны перемены в психологии. Социальный успех чело века теперь обеспечивается не только знаниями и способностями, а и манипулятивными технологиями и удачными коммуникациями. Я не утверждаю, что лучше или хуже, однако везёт тем, кто пользуется формулой 2 в 1: и знаниями, и пиаром.
Но самые серьёзные метаморфозы произошли в глобальном менеджменте и качестве кадров.
Работодателей больше не устраивают узкие специалисты на топ должностях. Чтобы решать сложные проблемы, приходится собирать десятки людей, которые имеют свои характеры, ис торию личных взаимоотношений, разную культуру, и, как следствие, быстрые консенсусные решения блокируются или затягиваются. Поэтому каждому желающему попасть на самый верх карьеры теперь нужно обладать не одним, а одновременно многими талантами. Некоторым счастливчикам это дано от при роды, но на десятки тысяч транснациональных корпораций их не хватает. В Европе пустует 10 000 высокооплачиваемых топ должностей с доходом свыше миллиона евро в год, но их некому занять. Нет компетентных людей, о которых говорят, что они семи пядей во лбу.
Глобальный мир сносит крышу с прежней знаниевой оболочки. А как же фундаментальные науки? Неужели их время ушло? Конечно, нет. Им по-прежнему следует придавать первостепенное значение. Просто фундамент фундаменту рознь!
В музыке есть сольфеджио (фундамент), но надо уметь играть.
В кино есть сценарии (фундамент), но надо научиться снимать.
В медицине есть фармакология (фундамент), но надо уметь лечить.
В спорте есть тренировки (фундамент), но надо уметь состязаться.
В живописи есть краски (фундамент), но надо уметь рисовать.
В бизнесе есть деньги (фундамент), но надо уметь зарабатывать прибыль.
В строительстве есть сопромат (фундамент), но надо уметь строить.
В жизни есть философия (фундамент), но надо уметь жить хорошо.
В нынешних old-школах акцентируют внимание только на первой половине этих фраз. Но эта половина (обрубленная) сама по себе никому не интересна.
Обучение в школе похоже на огромное количество книг о диетах. Как известно, все дружно обсуждают эффективность диет, но никто им не следует.
Считается, что в школе самые трудные предметы – это математика, физика, химия. Однако это мы, взрослые, из всего делаем проблему. В основном исходим из того, как трудно учёным даются их научные открытия. Заранее пугаем ребёнка: как это сложно, но ты должен одолеть, а если не сможешь – то ты слабак и двоечник. Тут же следует ответная реакция: ну его к чёрту – зубрить гидролиз и коллоидные растворы, потерплю, пока мне исполнится 18 лет, и стану как Кличко или Дима Билан.
От всего этого страдают будущие работодатели. Бизнес корпорации, махнув рукой на безнадёжные школы и вузы, берут в свои руки на писание учебников и учебных пособий для школьников и студентов. Это бунт снизу. Уходят в прошлое замшелые академики, беспросветно отставшие от жизни, и вузовские профессора, погрязшие в проблемах кафедр и студенческих зачёток.
Вот, например, выбор: руководствоваться только логикой или уделять внимание развитию интуиции? Ведь кроме классической евклидовой логики существуют и другие, например логика Лобачевского, логика Римана, логика абсурда и даже такая экзотическая, как женская логика. Просто исторически так вышло, что логика Евклида самая понятная, потому что построена на причинно следственных связях: если человек вышел из пункта А в пункт Б, то он обязательно туда должен дойти. Хотя, как известно, случаи бывают разные. Есть логики, объясняющие, почему человек в пункт Б иногда не доходит.
Жаль, что этому в школе не учат.
Галилей не только создал циркуль и подзорную трубу. Главная мысль его знаменитого труда «Диалог», изданного в 1632 году, звучала дико: наука не может опираться на цитаты, как было тысячи лет; требуется новый подход – наблюдения по приборам и видение наперёд. На него шипели: в церкви молиться надо, а он время отмеряет по собствен ному пульсу, засекая амплитуду движения кадила! Ещё он сбрасывал с Пизанской башни шары разной массы, доказывая, что законы движения иные, чем принято было тогда считать. Ну, чем вам не обновляемая система new-знаний?!
Насколько быстро сможет обновиться old-фундамент? К счастью, теперь этого ждать недолго. Надо последовательно сжимать old-знания, удаляя устаревшие фрагменты, и добавлять современный контент, стараясь по дороге не терять главного. Именно так в компьютерах проводят дефрагментацию, чтобы освобождалось место для новых порций значимой информации без ущерба для сохранности всех файлов.
Конечно, в основу нового фундамента должны быть положены новые открытия и изобретения. В начале 20 века от научного открытия до его реализации выпуска – изделий, основанных на нём, – проходило в среднем сорок лет. К началу Второй мировой войны срок сократился до тридцати лет. Ещё недавно для большинства технических товаров этот промежуток времени составлял до полугода. А сейчас новинку за одну ночь копируют в Китае и уже через две недели массово продают по низким ценам сразу во всём мире.
Это конец старого фундамента. Какой смысл брать за базу века до нашей эры, да же если там были Сократ, Платон и Аристотель. Мир изменился, а боги остались. Это они нам кричат: вперёд – в прошлое! Но многие пятиться назад уже не хотят (рис. 15).
Смотрел недавно теле программу «Что Где Когда» и задумался. В этом клубе 15–20 команд по шесть знатоков в каждой. Что будет, если эту сотню умных, интеллектуальных, знаменитых, энергичных, коммуникабельных эрудитов поставить во главе государства? Да ничего не будет. Имея самые разнообразные задатки и творческий потенциал, они не сумели сделать себе ни карьеры, ни бизнеса, ни богатства, ни влияния в обществе, ни реальной помощи стране. А, казалось бы, их знания очевидны и обширны. Так что ж тогда в знаниях вообще ценного?
В обществе ценится совсем другое. Воля, характер, выбор приоритетов, многоуменье, упорство, влияние на людей, умение выкручиваться, конформизм, скромность/наглость, улыбчивость, интеллект и не демонстрация своего ума! Вот такое странное равновесие способностей, самооценки и давления социума.
И тогда человечество пошло по пути искажательства – ведь оно не в силах переварить и отобрать достоверную информацию. Поэтому оно начинает делать допуски и припуски, расширяя порог чувствительности за те пределы, где реальное спорит с виртуальным, ложь с правдой, духовное с низкопробным.
Происходит то же, что и с чёрной дырой (иллюзия Эйнштейна), когда считается, что Вселенная бесконечна, но если в искривлённом пространстве противоположные концы случайно сойдутся, то произойдёт самое грандиозное в природе сочетание несочетаемого (рис. 16).
Стало вдруг страшно: новые знания стали играть какую то неведомую армагеддонскую роль. Достоверной информации всё меньше, и колебания знаний стали похожи на колебания курсов валют на бирже. Сколько вы бы дали за акции школьных знаний?
Если мечты не сбываются, уцени их.
