В школе – глупышка, а в жизни – Нобелевская премия
Одним из лауреатов нынешнего Нобеля стала Кэрол Грайдер, ученая-мать-человек с активной жизненной позицией, получившая премию в области медицины и физиологии.
Представляем вашему вниманию необычное интервью Кэрол Грайдер газете New York Times.
– Вы всегда хотели стать биологом?
– Мои родители были учеными. Но я не была многообещающим в этом плане ребенком. В детстве у меня была дислексия (неспособность к чтению). В школе у меня были большие проблемы, меня переводили в классы для отстающих. Я считала себя глупой.
– Это, должно быть, очень обидно…
– Конечно, да. Было очень сложно это преодолеть. Я пыталась компенсировать это другими путями. Я научилась все очень точно запоминать, потому что даже не могла читать по слогам. Позже, когда у нас появились такие предметы, как химия и анатомия, где память была очень важна, мнемонический опыт обернулся для меня большими успехами в этих дисциплинах.
Я никогда не занималась планированием карьеры.
У меня на глазах были шоры, которые помогли мне пройти через массу потенциальных препятствий. Я просто шла вперед. Я научилась приспосабливаться к ситуации. В средней школе меня заинтересовала биология, это привело меня в исследовательскую лабораторию университета. Мне нравилось ставить эксперименты, результаты меня очень радовали. Я осознала, что такой тип решения поставленной задачи прекрасно подходит моему типу интеллекта. Просто для того чтобы продолжать делать то, что мне нравится, я пошла учиться в Беркли. Так я попала в лабораторию Лиз Блэкберн, где изучали теломеры.
– Правда ли, что ранним утром, когда вам позвонили из Стокгольма, вы занимались стиркой?
- Я особо не надеялась и не строила предположений. Возможно, это никогда бы не случилось. Мало ли есть важных фундаментальных открытий, которые так никогда и не получают премии.
После того как мне позвонили из Стокгольма, я послала своей подруге в фитнес-центр e-mail со словами: «Извини, я пока не могу прийти крутить педали. Я получила Нобелевскую премию».
– Что такое теломеры?
Это специальный фермент – как наконечник на краях хромосом, который их скрепляет. Каждый раз, когда клетка делится, последовательность ДНК должна становиться короче. Но с теломерами это не всегда происходит .
То есть возник самый волнующий вопрос: если мы знаем, что теломеры со временем теоретически должны укорачиваться, как же они восстанавливают свою длину? Мы узнали «мысли» раковых клеток.
И я стала искать признаки существования фермента, который восстанавливал бы длину теломер каждый раз, когда они укорачивались. В канун Рождества 1984 года мне удалось зарегистрировать биохимическое свидетельство того, что теломеры действительно удлиняет особый энзим (мы назвали его теломераза). После этого я пришла домой и включила Брюса Спрингстина – «Born in the USA» – и танцевала, танцевала и танцевала…
– Почему открытие теломеразы так важно?
– Потому что укороченные или дефектные теломеры вызывают целый ряд заболеваний. Пять или шесть лет спустя выяснилось, что потеря клеткой способности к делению после определенного количества итераций напрямую связана с укорочением теломер. Также они играют роль и в делении раковых клеток. Поэтому возможность биохимической терапии такого рода заболеваний теперь выглядит весьма реально и является предметом широкого круга исследований.
– Многие женщины-журналисты интересуются, почему исследование теломер привлекает так много женщин-ученых. Каков ваш ответ?
Ничего особенного. Есть такой неодобрительный термин «круг однокашников», которые тянут друг друга. Меня знали и мне повезло.
New York Times