Лет пятнадцать назад в родном моем городке рыночные отношения бурлили не так как сейчас – по всему городу. На все про все существовал у нас один рынок, но зато большой. Мы звали его бесхитростно барахолкой, а располагался он у черта на куличках и работал только по выходным. Но уж доложу я вам, работал!

На сравнительно небольшой огороженной территории единовременно покупали, продавали, орали, ругались и толкались тысяч семьдесят – из расчета один квадратный метр на 5 человек. Купить здесь можно было все: от беговых, породистых тараканов до иномарки.

Я в то время работал в РОВД, который обслуживал знаменитую барахолку. И вот дежурю... Слышу, в коридоре трудно описуемый шум, гам и ор. Такой гвалт в России могут поднять только народные депутаты и цыгане.

Поскольку трудно было предположить, что к нам в отдел нагрянули слуги народа, то я решил, что это все-таки представители кочевого племени. Выглянув коридор, я убедился: так оно и есть. Неказистое наше помещение превратилось в филиал цыганского табора во время пожара.

В центре живописной картины я углядел цыганку, очень похожую на знаменитую Венеру Пуговкину из кукольного «Необыкновенного концерта» – ту самую, которая пела густым басом. Цыганка поражала габаритами и явно нерастраченной мощью. Своей ручищей, сделавшей бы честь чемпиону мира по перетягиванию каната, она крепко держала тщедушного интеллигента, который, как и положено, робко поблескивал очками. При этом весь РОВД полнился её голосом. Прислушавшись, я понял, что цыганка обвиняет очкарика-интеллигента в том, что он ее кинул...

Сие представлялось невероятным. Ибо даже ясельный младенец знает: кинуть цыганку невозможно по определению. А вот цыганка может кинуть каждого. И уж как мог кинуть такую, судя по всему прошедшую большую жизненную школу мастадониху в цветастых пыльных юбках, занюханный среднероссийский интеллигент?

Я бы скорее поверил в прилет на Ярославщину заплутавших в космических просторах инопланетян. С этой убежденностью я закрыл дверь и продолжал нести вахту. Однако через полчаса ко мне, дежурному следователю, пришел не менее дежурный опер и попросил выписать «сотку» на эту самую цыганку – то бишь постановление о ее трехсуточном задержании («сотка» – постановление о задержании подозреваемого на основании ст. 122 УПК РСФСР на срок до 72 часов). Я, естественно, удивился: Погоди, ты ничего не путаешь? Она ж орала, что ее кинули... Она же вроде как потерпевшая. «Именно, – согласился опер, и раздумчиво добавил: – М-да, первый раз потерпевшую сажаю». Я потребовал объяснений. И опер на них не поскупился.

Интеллигент-очкарик Волков, оказывается, был давно знаком нашим оперативникам. Чуть ли не каждый выходной он появлялся на барахолке.

Представьте: толчея, гвалт, Сатана не успевает править бал... И посредине этого бедлама – он. Тихий такой, милый. В скромном, застиранном плащике, в очёчках, взгляд добрый, доверчивый. И вот набредает он на наглую, орущую цыганку, которая продает с рук кожаную куртку. «Простите, пожалуйста, можно посмотреть?» – робко спрашивает Волков у цыганки.

Цыганка сует ему в руки вещь. Безбоязненно сует. Вокруг все свои. Да и разве способен на подвох этот заморыш в штопанном плаще, это же лох. Классический, типичнейший российский лох. Волков мнет куртку, щупает, на лице у него надежда сменяется сомнением, сомнение надеждой. Он зреет для покупки прямо-таки на глазах. Цыганка поддает жару: «Маладой, красивый, яхонтовый ... бери, не пожалеешь». «А сколько стоит?» – все также робко спрашивает Волков. «Тыбе, дарагой, за пятьсот отдам». «За пятьсот?! – удивляется очкарик. – Да как же так... У меня таких денег может и не быть. Извините, я сейчас».

На глазах презрительно сощурившейся цыганки он лезет в карман плаща и достает пачку денег. Тут же начинает пересчитывать. И облегченно вздыхает: «Слава Богу, жена меня, оказывается, целой тысячью набдила». Цыганка окончательно убеждается, что лох ей попался первостатейный. Он прямо-таки взывает: ну обмани меня, обмишурь! Пересчитав заветную тысячу, Волков кладет ее обратно в карман плаща. И просит дать ему померить куртку... Снимает плащ с деньгами. Отдает его подержать цыганке. Начинает возиться с обновкой... Отворачивается ... Цыганка скрывается в толпе. Вместе с ней исчезает скромный, потрепанный плащ.

Но это еще не развязка. Развязка наступит чуть позже, когда цыганка  лезет в плащ, дабы изъять столь легко доставшуюся тысячу. Да не тут-то было! Нет в плаще очкарика никаких денег. И даже карманов нет.  Отрезаны карманы... Через эту дырку и просунул интеллигент  продемонстрированные цыганке деньги в другой карман – на брюках. 

Вот так они и расходятся: лох Волков с новой кожаной курткой, хотя и без  плаща, но с заветной пачкой не потраченных денег, и цыганка, укравшая  никому не нужный дырявый плащ – без денег и без куртки.

До наших оперов доходила информация, что некий интеллигент раз за разом кидает на барахолке алчных цыганок. И таких случаев набралось  около двух десятков. Ловить его не было никакого резону: никто никаких  заявлений в милицию не делал. Но в тот день Волкову не повезло.  Цыганки ему попались чуть более бдительные – не дали уйти с рынка в  куртке. Схватили и привели в милицию. 

Но интеллигент случившимся обломом не тяготился. На вопрос опера, что, собственно, случилось, ответил просто, без затей: «Пришел, стал примерять куртку, а эта дама  сбежала с моим плащом и тысячью рублями. Плащ оцениваю в триста рублей». Мастодонистая цыганка от такой наглости подпрыгнула. И, видать, в этот момент у нее затуманились мозги. И вместо того, чтобы сказать, что негодяй Волков сам сдернул от нее с курткой, заявила, что да, сбежала, с плащом, но денег в нем не было, к тому же плащик-то – тьфу – и рубля не стоит, на помойке его подобрали, на помойку его и снести надо. Волков пожал плечами и высказал недюжинные юридические знания: «Раз денег не было, то сядешь за покушение на хищение тысячи рублей».

И что вы думаете! Цыганке пришлось инкриминировать открытое похищение плаща и не менее открытое похищение денег. То есть, грабеж. Можно сказать, средь бела дня. И дали ей три года. Так она еще должна сказать спасибо суду, который проникся анекдотичностью ситуации и не стал ее карать по всей строгости тогдашних законов. Правда, ее родственникам пришлось-таки выплатить Волкову триста рублей за «похищенный» (хотя здесь можно вполне обойтись и без кавычек) плащ...

Это был тот невероятный случай, когда мошенник ушел целехоньким от закона, он еще сделал так, чтобы на нары отправилась потерпевшая. Ни до этого, ни после мне с такими казусами сталкиваться не приходилось. Высший пилотаж, суперкласс. Честно признаюсь: цыганку мне не жаль, а Волкову хочется аплодировать. Хотя и мысленно...